Это серия коротких рассказов. Каждый из них является законченной историей, все они как бусины нанизаны на одну нить.
________________________________________________________________________________________________________________

Другая Мадока. Дружественный огонь.

Их губы слились в страстном поцелуе, их языки, слившиеся ртами, ласкали друг друга. Красный и синий, огонь и вода, единство противоположностей. Кёко Сакура и Микки Саяка, здесь и сейчас, вне времени, вне пространства. Это был момент, когда существовали лишь они одни, будто не сотворил Всевышний континенты, и даже не разделил землю и небо. Всё великолепие мира – всё оно вылилось лишь в двух созданиях, сколь не сочетаемых, столь и дополняющих друг друга. Слитые как Инь и Ян, неразделимые в единстве страсти. Начав стоя, они перешли на чёрный, кожаный диван. Саяка на мгновение отпустила её уста, глядя в жадные до плотского восторга глаза. Её язык опустился ниже, лаская шею, а потом перейдя на живот. Нежное, но вместе с тем подтянутое девичье тело, на нём были лишь бинты-сараши под распахнутой красной курткой. Ровные кубики пресса и полоса поясного ремня. Саяка расстегнула его, спуская брюки, открывая виду лишь её набедренную повязку-фундоси.
      - Давай! Не медли! Давай! – говорила Кёко.
Саяка погрузилась в её лоно, упиваясь её сладким великолепием. Её гибкий язык доставлял Кёко наслаждение, заставляя сладострастно стонать, выгибаясь дугой. Она уже больше не могла сдерживаться, не в силах противостоять дикому, буйствующему естеству. Буря разразилась, и океан вышел из берегов, затопляя волной цунами все окрестности…

***

      … Саяка стояла на балконе, дымя сигаретой. Белые клубы переплетались, рисуя в воздухе замысловатые арабские узоры. Она глядела на безумный городской ландшафт из тысяч дорог, которые уходили глубоко вниз и высоко вверх, между гигантских небоскрёбов образуя многоуровневую сеть. Не плоскую, как города с дорогами прошлого, но трёхмерную сеть лифтов, подъёмников и линий городского транспорта. Электромонобили суетились, скользя по монорельсам, перемежаясь с организованными потоками аэромобилей, двигавшихся на автопилоте каждый по своему маршруту. Город спешил, город не спал никогда, это был город наступившего будущего.
      - Кёко, у тебя ведь это тоже бывает?
      - Что? – спросила красноволосая, лежавшая на диване.
      - Воспоминания. Которых не было. Которых не могло быть.
      - А что? – удивлённо спросила огненная.
      - Просто хочу узнать, одна ли я схожу с ума.
      - Сумасшествие – понятие относительное. Выдуманное для тех, кто не совпадает с общепринятыми представлениями о разуме. Торчащий гвоздь забивают по самую шляпку. А тех, кого не могут забить – просто объявляют безумными. Так проще для системы.
      - Вот ты… Не вижу, что ты боишься Жнеца. Да, и ты носишь медицинскую маску, но и только. Никакой сверхгигиены и особых предосторожностей… Ты не боишься смерти?
      - Нет смысла бояться того, что неизбежно грянет. У каждого свой момент, свой час, когда смерть придёт. Не важно, в облике Жнеца или пули. И ты уже не отвертишься.
      Кёко усмехнулась. Она всегда казалось такой, циничной и закоростевшей. Не более закоростевшей, чем прохожие, всё чаще скрытые под толстыми тканями балахонов и паранджей, в масках и респираторах идущих на работу и в кинотеатр, не выходящих из помещений с наглухо закрытыми окнами и фильтруемой атмосферой без нескольких пар перчаток. Но Саяка видела её другой. Короста эта была как костюм химбиозащиты, под которым скрывалось страстное, пылающее сердце бунтаря.
      - Напомни, какой сейчас год? – спросила Саяка после очередной затяжки табаком.
      - 2131 от рождества Иисуса. Он же 184 от Судного Дня.
      - Спасибо. Так, помогает оставаться в реальности. Я видела другой мир, до 1947. Даже до Последней Войны. Той, за которой последовал Великий Мор. Той, после которой этот город стал единственным, последним пристанищем людей.
      - И что ты помнишь?
      - Себя. Маленькую и босоногую. В мире, где люди не прятались под маской. Где они не тряслись от каждой капли, попавшей на слизистые.
      - Странно… Я тоже это помню… Мы купались в реке и шлёпали по лужам. Мы были счастливы, без этого нависающего надо всеми меча гильотины. Вот только мир уже назад не вернётся. Никогда.
      - Почему никогда? От Жнеца остался лишь жалкий призрак…
      - Но ЕСТЬ ДРУГИЕ ИНФЕКЦИИ! Природа МСТИТ НАМ. Мстит, ПОКА ВСЕХ НЕ ИЗНИЧТОЖИТ!
      Саяка затянулась, призадумавшись. Наконец, отправив окурок в долгий путь вниз.
      Она повернулась, глядя на лежавшую на диване в своей маленькой комнатушке Кёко.
      - Инфекции были ВСЕГДА! Они БЫЛИ, но люди никогда не жили ТАК! Правительству во главе с Канцлером Томоэ выгодно держать людей в состоянии бесконечной вирусной паранойи. Им выгодно, чтобы страх их не отпускал. Ведь так – легче управлять этим Вавилоном. Многоликим муравейником мусульман и христиан, традиционных буддистов и неверующих. Белых, чёрных и жёлтых. Тысячи культур, зонированных и запертых. Миллионы в консервной банке, каждый в своей тяге за место под солнцем. Что может дать власть над всеми ними. Только страх. Нужно пугало – и мёртвый Жнец стал им! Покуда Канцлер жив – ничто не изменится.
      - Ты желаешь убить Мами Томоэ? – спросила Кёко, - Ты УВЕРЕНА в этом?
      - Не имеет значения, сколько её охраняют. Не имеет значения, сколько мне предстоит убить. Я прекращу всё одним ударом.
      Саяка одевалась. Вновь затянутая в чёрный латексный костюм, вновь в респираторе и очках, балахон сверху скроет оружие. Она попрощалась салютом двумя пальцами.

***

      Было темно. Чёрный «Додж Томагавк» нёсся по трассе, огибая препятствия вроде других машин. Она вжалась в штурвал супермотоцикла, несясь на грани жизни и смерти, как по кромке мономолекулярно отточенного лезвия, за мельчайшие доли секунды сворачивая и уходя от столкновений. Её путь был к Коммуникационной Башне. Она была резиденцией Канцлера, ибо кто контролирует информацию – тот контролирует всё. Нет, не всё – ВСЁ. Разводной мост надо рвом поднимался после того, как через него проехал кортеж. Но полуподнятого и скорости байка Саяке хватило, она перенеслась, приземлившись и яростно тормозя, в бок – и вновь скорость, от оторопевшей охраны, которая даже не сразу успела начать стрелять со своих пулемётных вышек. Она неслась, взрезая газон, сирена орала сигнал о незаконном проникновении, а я обгоняла вспомогательный корпус. Несколько встреченных не успели ничего предпринять – так она была молниеносна. Экран очков демонстрировал Саяке карту со ней как точкой. Она знала, здесь три соединённых корпуса. В центральном слишком много степеней защиты. Вместе с правым и левым, они образовывали равнобедренный треугольник. Ворота – она просто прыгнула, сделав сальто, направив мотоцикл как снаряд. Руки достали два «Пернача», два автоматических пистолета…
      … Ворвалась, встретив охрану вестибюля в прыжке очередью. Охранники, люди в бурой форме, респираторах, баллистических очках и кепи, которых она помнила как головной убор ещё императорской армии. Они бежали, вооружённые своими пистолетами-пулемётами Тип 100 с изогнутыми рожками патронов вбок. Уйдя с линии огня кувырком, Саяка горизонтально прочертила линии выстрелов в двух направлениях, сразив четверых, скрывшись за одной из поддерживающих колонн вестибюля. Охранники стреляли из пистолетов-пулемётов, иные из винтовок с примкнутыми мечеобразными штыками. Пули высекали крошку из колонны, вырывая взвесь дроблённого камня. Было практически невозможно высунуться, выстрелив только раз – чтобы дострелять боезапас. Она поменяла магазины, они обходили и окружали.
      Дымовые шашки – Саяка достала их и бросила в стороны. Небольшие, размером похожие на сюрикен, они выпустили густой серый дым, застлавший вид.
      - Противодымное зрение! – скомандовала она очкам. Они стреляли в слепую, не видя и не различая ничего. А она расстреливала их сквозь дым…
      … Очередь из двух «Перначей» изрешетила пятерых, и вновь она прильнула к стене. Впереди бежали в бронежилетах и шлемах, с привычными автоматами и несколькими Ховами 64. Уйдя от пуль, она побежала вбок. Белый коридор. Решёта вентиляционной шахты. Вырвав, она заскочила внутрь и поползла вверх. Затем горизонтально.
      - Карту вентиляции! – скомандовала она очкам.

***

      … Ей было это видно. Саяка видела через решётку. Это была комната с обоями и фурнитурой красного цвета. Хомура Акеми. Одетая в чёрное платье «готической Лолиты» с белым воротничком, типичный свой любимый наряд, она восседала на кресле как на троне, обрабатывая смазкой детали разобранного крупнокалиберного пистолета. На столике лежали ещё пистолеты и отдельные детали. Хомура выставила ноги вперёд, необутые. И Канаме Мадока, её секс-рабыня. Она облизывала языком её босые стопы. Одетая в красные кожаные ремни на голое тело, в ошейнике и на поводке.
«Что за унижение!»– чуть не вырвалось у Саяки из уст.
Хомура потянула Мадоку за поводок.
      - Давай, розовая ш.л.ю.х.а! Давай, соси пальцы!
      Она просто засунула розоволосой пальцы в рот, заставив мычать, роняя на пол слюни.
      - Ты только представь себе это великолепие! Орёл Пустыни, калибра .50 Экшен Экспресс. Это 12,7 на 33 миллиметров, розовая дура! Десятидюймовый ствол, скорость полёта пули 450 метров в секунду. Ты только представь это великолепие, единственный пистолет, работающий по схеме отвода пороховых газов…
      «Даже не знаю, что её больше сейчас заводит – эта пушка или язык Мадоки. Пожалуй, что пушка…» - подумала Саяка.
      Дверь открылась, и кто-то вбежал. Он был в форме охраны.
      - Тревога! Проникновение в здание!
      - И что, меня нужно дёргать по этому поводу? А, Мадока?
      Она убрала ноги от её рта, она удивлённо посмотрела.
      - Н… нет… - сказала рабыня.
      - Хорошая девочка! Вот и я так считаю. Нет силы, с которой вы не сможете справиться.
      - Но это Сая…
      - Саяка? Ах, Саяка?.. Твоя подружка, Мадока… Ну, что стоишь, остолоп! Она одна, одиночка! Целая армия не может грохнуть одну психопатку?..
      - Но она… Исчезла!
      - ТАК НАЙДИТЕ!!! ЖИВО!!! Некомпетентные болваны…
      Охранник приложил руку к голове в заведённом уставом знаке и развернулся.
      Саяке хотелось вырваться из вентиляции. И голыми руками изодрать её в клочья. Но целью её была не Хомура. Ползти дальше…

***

      … Вентиляция осторожно отворилась с вывинченными шурупами и была снята. Внизу стояли двое бойцов с пистолетами-пулемётами.
      - И что, это правда, одна девка?
      - Не может такого быть! Тут целая группа. Группа опытных диверсантов.
      Саяка извлекла два коротких ножа и приземлилась, вскрыв горло обоим, поток крови полился струями наружу из вскрытых артерий. Метательные ножи полетели, один в лоб автоматчику, другой в шею человеку с винтовкой. Саяка схватила Арисаку тип 99. Нога вышибла двери, штык воткнулся в живот – и выстрелил через него, убив следовавшего. Следующий удар в сердце не дал выстрелить оторопевшему третьему. Затвор. Выстрел. Затвор. Выстрел. Последний рубеж за богато украшенной дверью. Она вынесла её. Мами…
      Канцлер Мами Томоэ стояла у окна, наслаждаясь видом. Играла классическая музыка.
      - Зачем пожаловала, Саяка? – спросила Мами, не поворачиваясь. От её спокойствия бросало в холод.
      - Я пришла тебя остановить!
      - Остановить? Но зачем? Разве я кому-либо сделала плохо? Оглянись! Мир ЖИВЁТ! Он функционирует, вопреки воле природы!
      - Это тирания, и я пришла положить её конец!
      - Ну, тирания – понятие относительное. Людям нужны ведь лишь две вещи. Хлеб – и зрелища. И того, и другого им хватает.
      - Ты. Отобрала. Право. Выбора!!!
      - А был ли он вообще, этот выбор? А может – он лишь иллюзия, непознанная до конца закономерность… Выбор – он как при разгадывании кроссворда. В клеточки можно вписать что угодно… Но ответ лишь один!
      - Так не будет…
      - Опусти оружие, не вижу смысла. Ты же всё равно не выстрелишь. А если не стрелять – нацеливать на кого-то есть совершенно бесполезная вещь. Садись, присаживайся. Я прикажу секретарю заварить нам чаю.
      - Нет! Я. Пришла. Решить окончательно!
      Саяка приближалась, шажок за шажком. Голова Мами была в прицеле, и палец уже лёг на спуск. Миг высшего напряжения, миг самой беспощадной борьбы. Был лишь палец и металл. И Мами, стоявшая со своей загадочной улыбкой. Канцлер, глава этого города. Власть. Тиран. Верховный правитель. Мессия. Или тот, кто объявил себя им. Колосс. Настало время доказать, что и колоссы падают.
      Палец медленно вжимал спуск… Выстрел…
      Саяка упала, её взгляд встретился с потолком, темнея и затухая. Это был точный выстрел. Прямо в затылок. На полу образовалась красная лужа…
      Кёко Сакура… Она стояла, и ствол её карабина М1 дымился. Она стояла в нише, оказавшись незамеченной, когда Саяка взяла Мами на мушку. Красный Демон убил Синего.
      Канцлер заплатил больше.